Не по пыльным дорогам – по грязи и лужам, по сумраку леса, идут упрямые дети. Кому-то покажется странным, что в такую слякоть и дождь, можно тащить на себе килограммы странных вещей и потёртые рюкзаки. Сомнительное удовольствие – топать по скользкой траве, ежиться на ветру, пачкаться, стирать руки в кровь и блуждать малоизвестными путями. Напевая при этом незатейливый мотив. И всё ради чего? Что бы в октябрьскую промозглую ночь спать в палатке, зарывшись в груду вещей, перебиваться нехитрым завтраком, ненавистной гречкой и долго и кропотливо греть воду над костром?
Странные, бесформенные, метающиеся души… Сопливые, слезливые, ранимые, при этом героически-глупые, отважные и совершенно непонятные.
Их странный мир, это не только солнечные выходные в летнем лесу, где тепло, сухо и красиво. Не только лоск и картинка из сказки.
Их мир существует ежечасно. И ещё живее и реальнее он в непогоду, в непроходимую грязь… в ночь… когда пытаясь спрятаться в глубине истрепанного плаща, замёрзшими ногами вновь наступаешь в лужу, и, чувствуя, как наконец всё-таки промок сапог, говоришь: «Чёрт! Поскорее б куда-нибудь зайти в тепло!». А впереди, уже мягко светятся окна трактира, там хлопает дверь, выпуская в ночное небо волны хохота и музыки. А ты идёшь и печально понимаешь, что у тебя совсем мало денег (как правило), и, что есть придётся минимально. Или – заработать как обычно – корча из себя то, что хочет видеть народ. Подходишь к трактиру, а перед тобой новой препятствие – воооот такая лужа…
…А потом, вылезая из палатки, подсядешь к костру (снова на бревно, уже попа болит!), протянешь к огню ладошки или ступни и слушаешь… а кто-то поёт… перебирая на гитаре аккорды. Звонко, но грустно так и надрывно иногда. Но ты понимаешь, что лучше вот этой песни навряд ли ещё есть. И точнее этих слов. И ты подпеваешь, щурясь и глядя куда-то сквозь пламя. Или поднимаешь голову к небу. Оно тёмно-тёмно-синее, с осколками звёзд и пятнами ночных облаков. Неровными стенами уходят ввысь деревья, и рассеивается где-то в вышине дым от костра. Иногда в нём проскакивают шустрые искорки. И ты как будто нетрезв, взгляд рассеян, тела почти не ощущаешь. Есть только странная гармония леса, притихшего народа, ночи, гитарных переборов и этой песни… или уже другая? Неважно… душа в них общая…и твоя тоже… они так похожи… и души тех книг, что ты прочёл… Многие страницы уже словно заново прочитаны сегодня, пережиты тобою… в тёмном ночном воздухе зажигаются и гаснут строки, которые ты знаешь и, кажется, понимаешь, но не можешь прочесть. Нестрашными призраками появляются и исчезают знакомые герои… даже сидят рядом вот и жарят хлеб…
Так чудесно тебе и так нравится уже эта сырость и осень, и мелкий дождь… и бревно под попой… И совсем ты не сожалеешь уже, что променял сухой диван и уютную кухню на этот поход, на увязание в грязи и холод…
Упрямые, странные люди идут неизвестной дорогой, в только им известный мир, в придуманную ими сказку. Сквозь кусты прорываются они к вратам иного мира, другого измерения, мира, который жаждет пустить их, с их сказкой и сюжетом, мира, который принял и давно… он существует благодаря им, а они – живут ради него. Творя сказку в сказке.
И, вот уже они могучи как боги и вольны распоряжаться сущим. И нет для них ни дождя, ни ветра, ни палящего солнца, если не видят они это и не признают. А образы ими созданные, как бабочки вспархивают с ладоней.
Мы – творим и разрушаем. Мы видим невидимое и делаем невозможное. Разрушаем и игнорируем сущее, и нет власти мира над нами. Мы можем сразиться со всеми и дать отпор любому, стоит лишь нам поверить в это. А мы верим. И мы идём.